Да, КОНЕЦ ДЕЛА ЛУЧШЕ НАЧАЛА ЕГО (Екклесиаст 7: 8). Это видно
также по двум верхним листикам чайного куста - они самые лучшие, самые качественные. И даже если
отвлечься от утилитарности, конечные символы и тогда притягательны для Поэта:
У старых елок в вышине есть елочки-малышки:
У той подросток, а у той задорное дитя.
И ветки вздернуты у них, и шишки словно вспышки,
И хвоя свежая на них колышется, блестя.
Когда меня приводят к ним березки и аллеи,
Когда от ржавых старых лап я отрываю взгляд,
То на вершины я гляжу и сердцу веселее:
Ведь там беспечный хоровод и вечный детский сад.
(Валентин Берестов).
Чтобы поставить точку в череде образов, как не показать, что вместе с Поэтом, взирая на конечные,
горние символы, радуется и Христос: СЛАВЛЮ ТЕБЯ, ОТЧЕ, ГОСПОДИ НЕБА И ЗЕМЛИ, ЧТО ТЫ УТАИЛ СИЕ
ОТ МУДРЫХ И РАЗУМНЫХ И ОТКРЫЛ МЛАДЕНЦАМ (Лука 10,21).
Теперь ясно, как вместить любовь в предложенную меру - семьдесят седмин. Теперь очевидно, как
внять апостолу Павлу с его призывом: ДОСТИГАЙТЕ ЛЮБВИ (1 коринфянам 14: 1), которая ДОЛГОТЕРПИТ,
МИЛОСЕРДСТВУЕТ, НЕ ЗАВИДУЕТ, НЕ ПРЕВОЗНОСИТСЯ, НЕ ГОРДИТСЯ, НЕ БЕСЧИНСТВУЕТ, НЕ ИЩЕТ СВОЕГО, НЕ
РАЗДРАЖАЕТСЯ, НЕ МЫСЛИТ ЗЛА, НЕ РАДУЕТСЯ НЕПРАВДЕ, А СОРАДУЕТСЯ ИСТИНЕ; ВСЕ ПОКРЫВАЕТ, ВСЕМУ ВЕРИТ,
ВСЕГО НАДЕЕТСЯ, ВСЕ ПЕРЕНОСИТ (1 коринфянам 13). Апостол Павел подразделяет любовь на три поступательных
этапа: веру, надежду и собственно любовь, наиважнейший из этапов (1 коринфянам 13:13). Иисус Христос,
предвосхищая нескудеющую любовь апостола Петра, обращает его внимание тоже на три подхода в культивировании
любви. СИМОН ИОНИН! ЛЮБИШЬ ЛИ ТЫ МЕНЯ БОЛЬШЕ, НЕЖЕЛИ ОНИ? ПЕТР ГОВОРИТ ЕМУ: ТАК, ГОСПОДИ! ТЫ ЗНАЕШЬ,
ЧТО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ИИСУС ГОВОРИТ ЕМУ: ПАСИ АГНЦЕВ МОИХ. ЕЩЕ ГОВОРИТ ЕМУ В ДРУГОЙ РАЗ: СИМОН ИОНИН!
ЛЮБИШЬ ЛИ ТЫ МЕНЯ? ПЕТР ГОВОРИТ ЕМУ: ТАК, ГОСПОДИ! ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ИИСУС ГОВОРИТ
ЕМУ: ПАСИ ОВЕЦ МОИХ. ГОВОРИТ ЕМУ В ТРЕТИЙ РАЗ: СИМОН ИОНИН! ЛЮБИШЬ ЛИ ТЫ МЕНЯ? ПЕТР ОПЕЧАЛИЛСЯ,
ЧТО В ТРЕТИЙ РАЗ СПРОСИЛ ЕГО: "ЛЮБИШЬ ЛИ МЕНЯ?", И СКАЗАЛ ЕМУ: ГОСПОДИ! ТЫ ВСЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ИИСУС ГОВОРИТ ЕМУ: ПАСИ ОВЕЦ МОИХ (Иоанн 21:15 - 17). Три подхода в совершенствовании
любви олицетворяют три завета: ветхий завет мерой в седмину, новый завет в семь седмин и ВЕЧНЫЙ
(Исайя 61: 8; Евреям 13:2; Даниил 9:24) завет масштабом в семьдесят седмин.
Уже говорилось о двух формах существования - за счет жертвы и самодостаточной форме бытия, полагающейся
на воздержании и посте. Сам Иисус Христос постановил всем есть и пить жертвенную божественную
плоть и кровь, ибо в ней вечная жизнь и приобщение к Богу. И КОГДА ОНИ ЕЛИ, ИИСУС ВЗЯЛ ХЛЕБ И,
БЛАГОСЛОВИВ, ПРЕЛОМИЛ И, РАЗДАВАЯ УЧЕНИКАМ, СКАЗАЛ: ПРИМИТЕ, ЯДИТЕ: CИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ. И, ВЗЯВ
ЧАШУ И БЛАГОДАРИВ, ПОДАЛ ИМ И СКАЗАЛ: ПЕЙТЕ ИЗ НЕЕ ВСЕ, ИБО СИЕ ЕСТЬ КРОВЬ МОЯ НОВОГО ЗАВЕТА,
ЗА МНОГИХ ИЗЛИВАЕМАЯ ВО ОСТАВЛЕНИЕ ГРЕХОВ ( Матфей 26:26-28). Но поскольку Беспредельная жизнь
поделена на пределы, которые, увы, исчерпываются, в Евангелии актуален и противоположный речетатив:
КТО БУДЕТ СТАРАТЬСЯ ЖИЗНЬ СВОЮ СОХРАНИТЬ, ТОТ ПОТЕРЯЕТ ЕЕ, А КТО ПОТЕРЯЕТ, ТОТ ВНОВЬ ОБРЕТЕТ ЕЕ
(Лука 17:33). Тщетны алчные потуги расширять и расширять свое жизненное пространство - есть, пить,
жениться, выходить замуж, покупать, продавать, растить, строить, - вольно или невольно человеку
самому предстоит стать жертвой (Лука 17: 26-37). ГОРЕ ВАМ, ПРИБАВЛЯЮЩИЕ ДОМ К ДОМУ, ПРИСОЕДИНЯЮЩИЕ
ПОЛЕ К ПОЛЮ, ТАК ЧТО ДРУГИМ НЕ ОСТАЕТСЯ МЕСТА, КАК БУДТО ВЫ ОДНИ ПОСЕЛЕНЫ НА ЗЕМЛЕ (Исайя 5:8).
Поэтому домогавшимся избранности учащимся и ненаучащимся последователям, которые в заслугу себе
ставили только пищу и питие, Иисус Христос ответствовал: НЕ ЗНАЮ ВАС, ОТКУДА ВЫ; ОТОЙДИТЕ ОТ МЕНЯ,
ВСЕ ДЕЛАТЕЛИ НЕПРАВДЫ (Лука 13:23-27).
Животное тепло совокуплений
И сумерк остроглазый как сова.
Но это все не жизнь, а лишь слова, слова,
Любви моей предсмертное хрипенье.
Какой урод, какой хмельной кузнец,
Кривляка, шут с кривого переулка
Изобрели насос и эту втулку -
Как порошневое действие сердец!
Моя краса! Моя лебяжья стать!
Cвечение распахнутых надкрылий,
Ведь мы с тобой могли туда взлетать,
Куда и звезды даже не светили!
Но подошла двухспальная кровать -
И задохнулись мы в одной могиле.
Где ж свежесть? Где тончайший холодок
Покорных рук, совсем еще несмелых?
И тишина, вся в паузах, в пробелах,
Где о любви поведано меж строк?
И матовость ее спокойных век
В минуту разрешенного молчанья.
Где радость? Где тревога? Где отчаяньe?
Где ты, где ты, о прошлогодний снег?
Окончено тупое торжество!
Cвинья на небо смотрит исподлобья,
Бескрылое слепое существо,
Вставай, иди в скабрезный анекдот,
Веселая французская открытка.
Мой Бог суров, и бесконечна пытка -
Лет ангелов, низверженных с высот!
Зато теперь не бойся ничего:
Живи, полней и хорошей от счастья
Таков конец - все люди в день причастья
Всегда сжирают Бога своего.
(Юрий Домбровский, Реквием).
Несомненно, делателю правды, участнику духовной жизни вменяется воздержание от пищи и пития.
Мы напуганы Тайной вечерей
И боимся друзей дорогих…
Но мы сможем, открыв настеж двери,
Избежать поцелуев чужих.
Ненавистному дьяволу наша
Недоступна уже высота…
Вижу мимо проносится чаша,
Звонко плещется в ней пустота.
(Камиль Тангалычев, Тайная вечеря).
Так ли уж притягательно поедание друг друга, завораживающе называемое счастьем, соблазном (соблаженством),
искушением? Если слово испытать гласной, рассыпется вся его эфемерность: сОчастье - некая совокупность,
капище, составленное из частей, лоскутов, в котором отсутствует цельность, целомудренность.
Влюбленные, опасна страсти власть -
Как львица, истерзает жертву страсть.
Общение с пороком нам не впрок -
С прилипчивой болезнью схож порок.
У двух одной души не может быть,
А две души в одном не могут жить.
Смотри, чтоб зло не сделалось ловцом,
Когда добро проклюнется птенцом.
(Абу- ль- Аля Аль- Маари).
|